Главными моментами осеннего цикла были осенние обычаи, приуроченные к завершению сбора урожая или возвращения скота с летних пастбищ – полонин (в Карпатах). В них, как и в предыдущих циклах, фрагментарно отражена главная крестьянская забота. Это обеспечение плодородия полей, плодовитости скота, продолжение человеческого рода. А это и является основной идеей осеннего обрядового цикла. Его рамки в современной интерпретации охватывают период от первых августовских дней (день пророка Ильи) до дня святого Филиппа (27 ноября), после которого наступает зимний пост – Филиппов, который длится до Рождества. Уже первый день августа, посвященный преподобной Мокрине (в народе – Мокрине), определяет погоду на грядущую осень. По этому поводу люди говорили: «Святая Мокрина осень приносит». Если в этот день шел дождь, то считали, что вся осень будет дождливой.
Одним из важных осенних праздников день памяти мучеников Маковеев – в народе его называли Маковея, Первого Спаса, Спаса на воде (14 августа). Еще накануне, в день праведного Евдокима, женщины и дети шли в лес, на луга собирать цветы и травы. Перевязывали их ржаным или пшеничным венком, втыкали головки мака и восковую свечу. Этот своеобразный букет перевязывали цветными нитями или лентами. Утром следующего дня с этим «Маковейчиком» шли в церковь. Кроме посвящения «маковейчики», во многих местностях происходило освящение колодцев. От Маковея начинался Пост – Спасивка, который продолжался до Успения Пресвятой Богородицы (28 августа).

Вторым важным праздником был день Преображения Господня. Его называли Спасом (19 августа). В этот день святили яблоки и груши, которые запрещалось есть, пока они не будут освящены. Исходя из церкви, люди обменивались посвященными осенними дарами. Ими этого дня одаривали также бедных. Гуцулы, кроме фруктов, приносили с собой в церковь воду в кувшинах и герань, которыми наделяли нищих, обменивались между собой «за умершие души». Каждый одаренный должен был съесть хотя бы кусочек священного яблока, закусить калачиком и запить святой водой. Одновременно везде по церквам совершались панихиды в честь усопших родственников.

28 августа отмечали Успения Пресвятой Богородицы. Этот день называли галичане – Первой матки. Как и на Спаса, приносили в церковь святить разное зелье, в том числе обжиночные венки ржи, пшеницы, но чаще всего – льна и конопли. Зелье хранили в течение года, клали в гроб или окуривали дома во время грозы. Венки брали с собой в поле, как шли впервые засевать ниву. Зерно добывали в поле руками и смешивали с посевным семенами, а солому клали в форме креста на загоне, присыпая середину землей. В этот день заканчивался Успенский пост и начиналась пора свадеб. Недаром в народе говорили: «Как придет Успение, принесет сватов нечистая».
Обрядовые действа этих праздников в осенние обычаи – своеобразные отдельные моменты дохристианских торжеств, которые приходились на время сбора меда, фруктов, зерна. Свидетельствуют об этом и соответствующие народные названия Спасов: первый – Медовый, второй – Яблочный, третий – Хлебный. К ним приурочены в народе обжиночные обычаи и обряды – своеобразный апофеоз летнего календарного круга. Жатки обрядность начиналась зажинками – обрядами, которые сопровождали начало уборочной поры. Приходились они уже на время празднования дня апостолов Петра и Павла. Очевидно, в древности зажинки тоже были важным народным праздником. К этому событию хлеборобы чисто одевались, девушки прикрашались цветами. В «легкий» день с хлебом – «зажиначем» шли зажинать созревшие зерна. Первого снопа, называемого «воеводой», «зажинки», торжественно приносили домой и ставили в горнице, где он стоял до конца жатвы. Хозяин угощал жнецов или соседей непосредственно в поле или уже потом, дома. Гуцулы, когда шли первый раз жать ниву, то брали с собой хлеб. В поле, скрутив горсть колосья, клали на хлеб, начинали жатву.

Завершающим актом осенние обычаи были обжинки. Они воспринимались более торжественно: жницы вязали последнего снопа и плели из колосьев обжиночные венки, их украшали цветами и лентами. Красивая и трудолюбивая девушка несла такой сноп и венок в село в сопровождении всех жнецов. Эта жатки процессия обходила сельские дворы, приветствуя хозяев с окончанием жатвы. Соседи группами собирали «складчину».
Но самым интересным и самым древним в обжинковых действах был обычай «завивать бороду», что хорошо воспетый в обжинкових песнях. Обрабатывая ниву, жнецы оставляли на поле до десятка несжатых стеблей с колосками. Их заламывали на восток, перевязывали в нескольких местах «красной лентой». Местами эту «бороду», или «обжинок», украшали цветами. Чтобы стебли не падали, их подпирали палкой. В народе объясняли, что «бороду» на ниве оставляли «для перепелки», «на навес», «чтобы воробьи было что есть и мыши имели где сидеть» и т.д.

Большим праздником на осенние обычаи был день Рождества Пресвятой Богородицы (21 сентября). В народе его называли Второй Пречистой, или Второй матки. В него когда-то пекли калачи, готовили различные блюда, устраивали пиршества, о которых упоминалось и в древних памятниках наших предков. Девушки в этот день до восхода солнца молились Богородице с просьбой предоставить им добрых и богатых женихов.
В день Воздвижения Честного Креста (27 сентября) повсеместно постились. Согласно народным поверьям, в этот день земля «сдвигается» к зиме. Когда зазвонят церковные колокола, в определенных местах земля «раздвигается», и пресмыкающиеся (змеи, змеи, ящерицы) в те отверстия прячутся на зиму – до Благовещения. На земле остаются лишь те, которые «согрешили» за лето – укусили кого-то. Поэтому в этот день категорически запрещалось идти в лес или в поле.
С Покровом Пресвятой Богородицы (14 октября) тесно соединены свадебные мотивы. С этого дня начиналась пора осенних свадеб. На Покров девушки на выданье молили Богородицу быстрее послать им счастливую пару.

Поминальные мотивы характерны для дня памяти апостола и евангелиста Луки (31 октября). Они четко выражены в праздновании субботы, которая предшествовала этому дню. В этот день щедро одаривали нищих, немощных, калек. В день Луки избегали тяжелых работ. В тех запретах фрагментарно выражено мотив поминовения предков.
Эти поминовения приурочивались к суботе, предшествующих дню великомученика Дмитрия Солунского (8 ноября) и Собора архангела Михаила (21 ноября). Празднование начиналось отправлениями в церкви, а завершалось праздничной трапезой дома. Местами по окончании панихиды устраивали совместные обеды у церквей. Впоследствии в церкви ели по очереди коливо (кутью), а обеды устраивали дома. Для этого готовили преимущественно блюда, которые любили «деды», то есть традиционные для данной местности праздничные блюда.
За обедом с каждого блюда по ложке откладывали в отдельную посуду и ставили на ночь на окно. Здесь же выставляли кувшин с водой, вывешивали полотенце – чтобы души умерших могли помыться и пообедать. Гуцулы в «деда» Дмитриевскую субботу справляли своеобразные осенние «проводы». В этот день даже самые бедные гуцулы выносили на гробах своих родственников праздничные блюда, а богатые устраивали там целые гости. На гробы клали хлеб с зажженными свечами. После службы съели, одаривали хлебами бедных и нищих – «за умершие души».
Завершалось осеннее обрядовое круг предрождественским постом, называемым Филипповым. В день смерти апостола Филиппа (27 ноября) устраивали заговенье, или, как говорили в Галичине, «запусти». Ходили в гости к родственникам, кумовьев, соседей.